Репрезентация социального конфликта в медиа сквозь призму пространственно-временных отношений
В статье предпринята попытка представить лингвистические средства репрезентации действительности через анализ основных элементов социального медиаконфликта.
Ключевые слова: конфликт, речевая модель конфликта, пространство, время, пространственно-временные отношения.
По данным исследований, российское общество в настоящий момент находится в условиях затяжного психологического кризиса. В военный конфликт мы вступили уже с достаточным уровнем тревоги и депрессивной симптоматики после пандемии COVID-19. Опрос ИП РАН и ВЦИОМ в сентябре 2023 года показал, что признаки депрессии есть у 32% респондентов [Нестик 2023]. На этом фоне в современной медиакартине мира актуализируется социальная тематика, так как в условиях проживания коллективных травм необходимы опоры в виде практики простых решений, что и реализует социальная журналистика – она помогает сменить фокус внимания с глобальных проблем на себя, снова поверить в контроль над своей жизнью.
Объектом исследования в настоящем исследовании стала социальная тематика в современной медиакартине мира, а предметом – социальный конфликт. Гипотеза работы строится на следующем положении: отдельные элементы речевой модели основных нарративов современной медиакартины мира помогают выстраивать ценностные и поведенческие ориентиры. Цель исследования – определить лингвистические средства репрезентации социальной действительности. Задачи реализуются через следующий алгоритм анализа: 1) выявляются повторяющиеся социальные нарративы в медиасреде; 2) подвергаются анализу их речевые модели; 3) определяется роль пространственно-временных отношений в построении медиаконфликта.
Эмпирическую базу составили материалы на социальную тематику, опубликованные в газете «Комсомольская правда» за 2023 календарный год. Выбор оправдан авторитетностью издания: согласно данным «Медиалогии», «КП» занимает первое место в рейтинге по цитируемости в соцмедиа [Федеральные СМИ: 2023]. Анализ повестки СМИ показал, что рубрика «Общество» наиболее заполняема (ежедневно публикуется около 30 материалов). Заметим, что для анализа отбирались не все тексты на социальную тематику, а только истории, поскольку именно этот формат позволяет выявить типичные темы и сюжеты в медиаповестке. Выборка составила 115 материалов.
Было замечено, что наиболее часто встречающимся нарративом в «Комсомольской правде» является борьба, принимающая форму социального конфликта, – именно эта речевая модель и представлена в статье. Определим место социального конфликта в социальной парадигме медиа.
Согласно классикам отечественной конфликтологии, выделяется 11 научных знаний, предметом которых является конфликт [Анцупов, Шипилов 2009: 32]. Междисциплинарность понятия делает сложным процесс определения дефиниции, поэтому ученые предлагают сузить его и выделить два основных вида конфликта: 1) социальный; 2) внутриличностный [Там же: 87]. Так, слово «социальный» указывает не столько на сферу, в которой протекает конфликт, сколько обобщает группу конфликтов, протекающих во внешних условиях.
Понятие социального конфликта в различных исследованиях разнится, однако общие характеристики выявляются. Так, в основе социального конфликта лежит столкновение интересов и ценностей или же борьба за социальные ресурсы. Заметим, что определение социального конфликта дается через лексические единицы, указывающие на длительность: состояние [Запрудский 1992: 54], процесс, случай обострения [Бабосов 1997: 55].
Действительно, социальный конфликт – это некая форма противоречия, начавшаяся в прошлом, имеющая продолжение в настоящем и разрешающаяся в ситуации взаимодействия участников с противоположными намерениями. Так, онтологическая сущность конфликта в рамках системного подхода к определению понятия помещается в следующую модель: «переменные – пространство – время – зависимости» [Леонов 2006: 159
С представлением о социальном конфликте как о специфической ситуации, очерченной пространством и временем, соглашаются и другие авторы [Фоменков 2018; Рябцев, Шитив 2001: 103]. Эти две основные характеристики помогают проанализировать содержание конфликта и стадии его развития. Анализ материала показывает, что при репрезентации социального конфликта особую роль играют пространство и время, в которых он развивается. Именно поэтому в настоящем исследовании сосредоточим свое внимание на определении координат социального конфликта.
На первый взгляд, пространство медиаконфликта имеет лишь прагматическое значение, однако наблюдается его символизирующая функция. Образ среды создается с помощью стратегий обобщения и типизации. Для этого используются развернутые метафоры, например, проводится параллель между Копейском-Челябинском и Балашихой-Москвой: Копейск – что-то вроде Балашихи. Пригород мегаполиса (если соседний областной центр Челябинск вообще можно сравнить с крепкой Москвой). Пролетарский. Щедро нашпигованный предприятиями и исправительными колониями, да так, что еще неизвестно, кто тут более «градообразующ»: рабочие или зеки… (КП. 12.05.23).
В другом тексте даже такая небольшая деталь, как надпись на стене, создает образ социально-культурного среза среды: не хочет предприятие содержать школы, садики, всю инфраструктуру за полярным кругом, дорого им это, глупость сделала советская власть - выселили бы нас всех, завозили бы одних шахтеров вахтовым методом…На доме, который мы проезжаем, написано: «Слава КПСС» (КП. 21.03.23).
Так, в медиатекстах, где действие происходит в отдаленных от столицы городах, создается стереотипный образ русской провинции, что подтверждается и такими номинациями, как среднерусский городок, посреди великорусской хтони (КП. 12.05.2023), здесь сошлись фирменные несчастья среднерусского строительства, обычная школа в обычном городке (КП. 05.07.23), пыталась вслух объяснить загадку русского общества (КП. 18.04.23).
Возведение локального пространства до масштабов страны, на наш взгляд, является доказательством наличия глобальной проблемы. Перифразы расширяют пространство текста и возводят место одной истории в целый концепт, относящийся ко всей российской действительности. Например, Воркута превращается в Русский Север, что масштабирует последствия экологической аварии города: Мэрия Воркуты тут же пригнала МЧС, оперативно разобрала завал – Власти скрывают, как травят Русский Север (КП. 21.03.2023). А подъезды разных городов (В Костроме жильцы подняли постыдный бунт; В Подольске у Юлии Величко, мамы ребенка, больного церебральным параличом, соседи тоже выломали откидной; И в Магнитогорске установилось тихое правило. Повезет инвалиду – хорошо. Не повезет - колясочник уступит) сворачиваются до одного обобщенного подъезда для всех: кстати, дорогой читатель, вы уверены – что ваш подъезд другой? (КП. 18.04.2023).
Интересно, что города представляют разные части страны, таким образом, некая социологическая выборка создает контекст, что и оправдывает появление бытовой локальной истории в медиаповестке.
Типизация пространства строится и на повторяющейся черте – подчеркнутая отдаленность от агломераций: в поселке Лукаши под Гатчиной (КП. 05.07.23), пригород мегаполиса (КП. 12.05.23), далекий Магнитогорск (КП. 18.04.2023), за полярным кругом (КП. 21.03.23). Так, наблюдаем глаголы перемещения, подчеркивающие длинную дорогу автора к месту событий: разбираться… отправился обозреватель (КП. 12.05.23), выдвинулись в командировку. На перекладных (КП. 21.03.2023).
Если же в центре текста не далекий город, а находящиеся рядом дворы и дома, то акцента на способе попадания в контекст ситуации нет. Однако подчеркнутая труднодоступность все же остается: стоит свернуть за новенькую многоэтажку, как попадаешь в совсем другой мир (КП. 03.02.23), нет ни одной калитки, ни одной тропинки, ведущей наружу (КП. 30.08.23), уже издалека вызывает ужас (КП. 25.08.23).
Общественная среда может служить объяснением причины сложившейся конфликтной ситуации. Так, социально-экономические условия могут представляться через характеристику размеров пространства: небольшого, затерянного в просторах и масштабах России городка (КП. 12.05.2023), маленькая школа в бедном поселке (КП. 05.07.23). Или же различными социологическими параметрами (рынок труда, уровень девиации, безопасности и т.п.). Например, образ пространства Лукаши создается с помощью лексических средств борьбы: вспоминает как о голливудском боевике, слава в народе о ней ходила лихая, драка за дракой. Высокий уровень криминальности передается и высоким распространением пейоративной лексики: гад, какой-то дряни, притон, у сволочи, окучивали школу (КП. 05.07.2023). В тексте о коррупции замечаем и номинации основных социально-трудовых статусов: кто тут более «градообразующ»: рабочие или зеки… (КП. 12.05.2023). Демографический срез населения Воркуты тоже подчеркивается: шахтеры, их семьи и бывшие шахтеры, не сумевшие вовремя уехать на Большую землю (КП. 21.03.2023).
Как правило, описание пространства сопровождается актуализирующейся деталью, которая работает на выявление скрытого смысла конфликта. Так, в тексте про многодетные семьи, которые не могут восемь лет начать строительство домов, постоянно возникает Семейная улица как образ долгожданной мечты и надежды; в тексте про соседей, ругающихся за проход к участку, лейтмотивом проходит недоступное пространство: еще один сосед отказался пропустить «замурованную» в собственном доме семью из Якутска; правда, для этого пришлось протискиваться через щель шириной с растопыренную ладонь; они стоят там, смотрят на высокий забор и не знают, как быть (КП. 30.08.23).
Время же медиаконфликта репрезентируется более специфическим образом. Стадии конфликта, по сути, должны протекать линейно, однако время здесь не выполняет хронологическую функцию: несмотря на указанные даты, проследить этапы развития событий достаточно сложно. Время, скорее, служит лишь маркером продолжительной ситуации, на что указывают такие словосочетания: на днях (КП. 03.02.23), на шестом году (КП. 13.09.23), за эти годы (КП. 25.08.23), за минувшие недели (КП. 19.09.23).
Однако детализация времени все же прослеживается, когда нужно подчеркнуть масштабы проблемы: аварийного сняли в 2017-м году, а оповестили только в 2023-м (КП. 25.08.23), еще в 2015 году, первая проектно-сметная документация по строительству означенных коммуникаций появилась еще в 2014 году (КП. 13.09.23), два года назад обращался к президенту (КП. 21.03.2023).
В целом, ощутимая длительность конфликта подтверждает его наличие: в основе конфликтной ситуации лежит напряженность, которая из-за долгого периода существования и нерешенности переросла в более явное столкновение [Шарков, Сперанский 2014: 109]. Рассмотрим в качестве показательного примера историю про долгострой домов для многодетных, который продолжается восемь лет (КП. 13.09.23).
В начале текста родители недоумевали, что спустя столько времени их земли могут забрать обратно. Подчеркивается их длительное нахождение в состоянии бесконечного ожидания. Использовано много глаголов будущего времени, передающих мечты: проведут, задействуют, зашумят, отпразднуют. Далее появляются глаголы настоящего времени несовершенного вида: так и живем, долго возились, судились, никаких дорог с сетями в квартале так и не появилось. То есть фиксируется продолжительное отсутствие результата, застой конфликтной ситуации, и только в самом конце замечаем глаголы совершенного вида: многие отчаялись и продали участки. Таким образом, затяжной характер конфликта приводит к ощущению тупика, безысходности положения.
Время, действительно, влияет на психоэмоциональное состояние участников медиаконфликта. Например, хронологические рамки текста о создании Совета дома – апрель-конец лета (КП. 19.09.23). Если в начале текста соседи были воодушевлены (споры у подъездов превращались в милый ежевечерний клуб), то к окончательному потеплению у людей интерес спал (лето не располагает к склокам и посещениям чиновников).
Время также может быть маркером того, насколько болезненно переживается ситуация пострадавшими. Так, например, разваливается дом, в котором герой прожил 42 года: 79-летний Вениамин Котов настоящий старожил этого дома – здесь он живет уже 42 года. Всю жизнь мужчина проработал на заводе «Красное Сормово» на строительстве подлодок для Севастополя и Северодвинска. Получил звание ветерана труда. Однако доживать жизнь приходится в этом покосившемся общежитии (КП. 03.02.23). Или в похожей истории женщина вырастила в квартире двух дочерей, а теперь вынуждена съехать с нее: Зимфира Камалитдиновна прожила в своей больше сорока лет. На этих 49 квадратных метрах вырастила двух дочерей. Уже в 1978-м, когда родилась вторая, это жилье нельзя было назвать удобным (КП. 25.08.23). Все эти детали как бы подчеркивают масштаб проблемы (разрушения жилья) для субъектов медиаконфликта, для них эта личная трагедия.
Таким образом, за пространством скрывается социальный контекст, возможные причины конфликта и значимые ценности. Через стратегии типизации и обобщения с помощью метафор и перифраз создается образ среды, а за актуализирующейся деталью стоит скрытый смысл конфликтной ситуации.
Время же – маркер оценки ситуации, степени травматизации от происходящего, оно теряет свою первичную прагматическую функцию и не фиксирует строгие хронологические рамки, а лишь доказывает существование конфликта.
Пространственно-временные отношения работают на создание образа истории, возводя ее из разряда личного в разряд общественного, что, действительно, создает определенные рамки для осмысления действительности.
__________________________
Список литературы:
Анцупов А.Я., Шипилов А.И. Конфликтология. – М.: ЮНИТИ, 2009. – 276 с.
Бабосов Е. М. Основы конфликтологии. – Минск: Право и экономика, 1997. – 392 с.
Запрудский Ю. Г. Социальный конфликт (политологический анализ): автореферат диссертации на соискание степени доктора философских наук. – Ростов-на-Дону, 1992. – 41 с.
Леонов Н. И. Онтологическая сущность конфликтов: хрестоматия по конфликтологии / cост.: Зинчина А.Б. – Харьков: ХНАГХ, 2008. – 166 с.
Медиалогия. Медиарейтинг самых цитируемых СМИ. 2023. URL: https://www.mlg.ru/ratings/media/federal/12787/
Нестик Т. Психологической состояние российского общества в условиях СВО. Социодиггер. Том 4. Выпуск 9. URL: https://sociodigger.ru/articles/articles-page/psikhologicheskoe-sostojanie-rossiiskogo-obshchestva-v-uslovijakh-svo
Рябцев В. Н., Шитив М. А. Конфликтология. Хрестоматия. – Ростов-на-Дону, РГУ. – 2001. – 488 с.
Фоменков А. И. Социальный конфликт: генезис понятия, эволюция идей, типология // Гуманитарный вестник. – 2018. - №6. – 15 с.
Шарков Ф. И., Сперанский В. И. Общая конфликтология. – М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и К°», 2015. – 240 с.
__________________
REPRESENTING SOCIAL CONFLICT IN MEDIA THROUGH THE LENS OF TIME-SPACE RELATIONS
The article attempts to present linguistic means of creating the context of reality through analyzing the main elements of social media conflict.
Key words: conflict, speech model of conflict, space, time, time-space relations.